Славянский эпос
Дунай
А Владымир-князь стольнo-киевской
Заводил он почестен пир-пированьицо
А и на всех-то на князей на бояров,
Да и на русьских могучих богатырей,
На всех славных поляниц на удалыих,
А сидят-то молодци на честном пиру,
Все-то сидят пьяны-веселы;
Владымир-князь по горенки похаживал,
Пословечно, государь, выговаривал:
— Все есть добры молодци поженены,
Красныи девушки замуж даны,
Столько я один хожу холост не жененой:
То вы знаете ль мне, братци, супротивничку,
Чтобы личушком она да и супротив меня,
Очушки у ней бы ясных соколов,
Бровушки у ней бы черных соболей,
А походочкой она бы лани белою,
Белою лани напольскою,
Напольской лани златорогия,
А чтобы было бы мне с ким жить да быть, век коротати
А 'ще вам, молодцам, было б то кому поклонятися? -
Все богатыри за столиком умолкнули,
Все молодци да приутихнули,
За столом-то сидят затулялися 1);
Большая тулится к середнюю,
Середнюю тулится за меньшую,
А от меньшой тулицы ответу нет.
3-за того [з] за столичка дубоваго,
Из-за тых скамеечек окольниих
Вышел старыя Пермин сын Иванович,
Понизешеньку князю поклоняется:
— Владымир-князь и стольне-киевской!
Благослови-ко, государь, мни словце вымолвить.
А 'ще знаю я тоби супротивничку:
Личушком-то она супротив тобя,
Очушки у ней ясных соколов,
Бровушки у ней черных соболей,
А походочкой она лани белыя,
Она белыя лани напольския,
А напольской лани златорогою;
Тоби буде с ким жить, век коротати,
Нам, молодцам, будет-то кому поклонятися.
А во той ли во славной в хороброй Литвы,
У того ли-то у короля литовского,
Есть прекрасна дочь Опраксья королевична,
Да и сидит она во тереми в златом верху;
На ню красное солнышко не обпекет,
Буйныи ветрушки не обвеют,
Многии люди не обгалятся 2).
Есть-то у короля друга дочь,
Друга дочь Настасья королевична;
Она ездит во чистом поли, полякует,
Сильнё поляничищо удалое.-
Говорил Владимир таковы слова:
— Ай же мои князи-бояра,
Сильнии русскии могучии богатыря,
Славны поляници вси удалыи!
Мни кого-то послать из вас-то посвататься,
За меня, за князя Владымира,
У того ли-то у короля литовскаго
На прекрасной на Опраксьи королевичной? -
Все за столом сидят, умолкнули,
Все молодци приутихнули.
Старый Пермин сын Иванович,
А по горенке Пермин ён похаживает,
Пословечно князю ён выговаривает:
— Ты, Владымир-князь стольне-киевской!
Благослови мне, государь, словце молвити.
А и то знаю я, послать кого посвататься
За тобя, за князя за Владымира,
У того у короля литовского
На прекрасной Опраксьи королевичной:
Послать тихого Дунаюшка Ивановича;
Тихия Дунай во послах бывал,
Тихия Дунай много земель знал,
Тихия Дунай говорить горазд.
Да ему-то, Дунаюшку, посвататься
За тобя, за князя за Владымира,
У того у короля литовскаго
На прекрасноей Опраксьи королевичной.-
Славныя Владымир стольне-киевской
Скоро шел по горенке столовыи,
Брал-то он чарочку в белы руки,
Наливал-то он чару зелена вина,
А не малую стопу – полтора ведра,
Разводил ён медамы стоялыма,
Подносил он-то ко тихому Дунаюшку,
Ко тому Дунаюшку Ивановичу;
Тихия Дунаюшко Иванович,
Он скорешенько ставает на резвы ножки,
Чару брал от князя во белы ручки,
Принял-то он чарочку одной ручкой,
Выпил-то он чарочку одным душком,
Подал чарочку он князю Владымиру,
Понизенько он князю поклоняется:
— А Владымир ты князь стольне-киевской!
Благослови мне, государь, словце вымолвить.
Еду я посвататься за князя за Владымира
И у того у короля литовского
На прекрасноей Опраксьи королевичной;
Столько дай-ко ты мне еще товарища,
Молода Васильюшка Казимирова.-
А Владымир князь стольне-киевской,
Он скорешенько брал чару во белы ручки,
Наливал он чару зелена вина,
Не малую стопу – полтора ведра.
Розводил ён медамы все стоялыма,
Подносил ён к Василью Казимирову.
Молодой Василий Казимирович
Скорешенько ставал на резвы ножки,
Чарочку он брал во белы ручки
От того от князя Владымира,
Принял-то он чарочку одной ручкой,
Выпил он чарочку одным душком,
Подал он чарочку князю Владымиру,
Понизешенько Владымиру поклоняется:
— Ты Владымир-князь стольне-киевской!
Благослови, государь, словце вымолвить.
Еду я с Дунаюшком посвататься
За тобя, за князя за Владымира,
А и у славного у короля литовского
Прекрасную Опраксью королевичну;
Дай-ко ещё нам товарища,
Моего-то братца крестового,
А Васильюшка паробка заморского:
А ему-то, Васильюшку, коней седлать,
Да ему-то, Васильюшку, росседлывать,
А ему-то, Васильюшку, плети подовать,
Ему плети подовать, ему плети принимать.-
Владымир-князь стольне-киевской,
Берет он чарочку во белы руки,
Наливает он чару зелена вина,
А не малую стопу – полтора ведра,
Розводил ён медамы все стоялыма,
Подносил ён к Васильюшку ко паробку,
А к Васильюшку ко паробку заморскому.
Ставился Василей на резвы ножки,
Брал-то он чару во белы ручки,
Принял он чарочку одной ручкой,
Выпил он чарочку одним душком,
А Владымиру-то князю поклоняется.
А пошли они с полаты белокаменной,
Выходили молодци они на Киев-град,
Шли в свои полаты белокаменныи,
А седлали добрых коней богатырскиих,
А поехали роздольицем чистым полем
А во славную в эту в хоробру Литву.
А приехали оны на широк на двор
Ко тому ли оны к королю к литовскому.
Тихия Дунаюшко Иванович
А с товарищем Василием Казимировым,
А пошли они в полаты белокаменныи,
А Васильюшко паробок заморский,
Стал-то он по двору похаживать,
За собою стал добрых коней поваживать.
Тихия Дунаюшко Иванович,
Молодой Василей Казимиров,
Как прошли они в полаты белокаменны,
Заходили во столовую во горенку,
На пяту дверь поразмахивали,
Они господу богу помолилися,
Били челом, низко кланялися,
Самому-то королю они в особину,
Всем-то князьям подколенныим.
Садил их король за единой стол,
А кормил-то их ествушкой сахарною,
А поил-то их питьицем медвяныим.
Тихому Дунаюшку Ивановичу
Подносили к нему чару зелена вина,
То не малую стопу – полтора ведра;
Тихия Дунаюшко Иванович
А скорешенько ставал на резвы ножки,
Чарочку он брал во белы ручки,
Брал-то он чарочку одной ручкой,
Он за этою за чарочкой посватался
У того у короля литовского
На его на дочери любимоёй,
На прекрасноёй Опраксы королевичной,
За своего за князя Владимира.
Говорил король таковы слова:
— Глупой князь Владымир стольне-киевской!
Ён не знал, кого послать ко мне посвататься,
Из бояр мне-ка боярина богатаго,
Из богатырей богатыря могучаго,
Из крестьян мне-ка крестьянина хорошаго,
Он послал мне-ка холопину дворянскую!
Ай же мои слуги верныи,
Вы берите-тко Дуная за белы ручки,
Да и ведите-тко на погреб холодный,
За него за речи неумильнии.-
Тихия Дунаюшко Иванович
Скоро-то он скочит через золот стол,
А схватил ён татарина за ноги,
Стал ён татарином помахивати,
Стал бить татар, поколачивати,
А король-то по застолью бегает,
Куньею шубой укрывается.
Говорит король таковы слова:
— Ай же тихия Дунаюшко Иванович!
А садись-ко со мной за единой стол,
Ешь-ко ты пей с одной мисочки.
Сделаем с тобою мы сватовство
Да на моей ли на дочери любимою,
На прекрасноёй Опраксы королевичной,
За того за князя Владымира.—
Говорил Дунай таковы слова:
— Ай же король ты литовский!
Еще не учёстовал молодцев приедучись,
Не ужаловать-то молодцев поедучись.
В честь я Опраксию да королевичну
Да возьму-то я за князя за Владымира,
А не в честь я возьму за товарища
За того Васильюшка Казимирова.-
Тихия Дунаюшко Иванович
Скоро шел полатой белокаменною,
Выходил-то Дунай на широк на двор,
Приходил ён ко терему к златым верхам,
Стал Дунаюшко замочиков отщалкивати,
Стал Дунаюшко он дверцей выставливати,
Он приходит-то во терем во златы верхи;
По тому-то терему злату верху
А Опраксия королевична похаживает
А в одной тонкой рубашке без пояса,
А в одних тонких чулочках без чоботов,
У ней русая коса пороспущена.
Воспроговорил Дунай таковы слова:
— Ай же ты, Опраксия королевична!
А идешь ли ты замуж за князя за Владымира? –
Говорит ему Опраксия королевична:
— Ай ты, славный богатырь святорусския!
Три году я господу молилася,
Чтоб попасть мне-ка замуж за князя за Владымира.-
Брал ён ю за ручушки за белыи,
Брал ю за перстни злаченыи,
Целовал в уста во сахарнии
А за ней за речи умильнии,
Выводил он ю со терема златых верхов,
Приводил ю Дунай на широкой двор,
А садил ю Дунай на добра коня,
На добра коня садил к головы хребтом,
Сам Дунаюшко садился к головы лицём.
Оны сели на добрых коней, поехали
А по славному раздолью чисту полю;
Их достигла темна ночка в чистом поли,
Они спать легли, проклаждатися.
Говорит-то Дунаюшку Ивановичу
А прекрасная Опраксия королевична:
— Ай же тихия Дунаюшко Иванович!
У меня-то ведь есть сестра родная,
А Настасья есть королевична,
Она сильня поляница и удалая,
Она езди во чистом поли, полякует,
Как наедет-то она ко белым шатрам,
Во белых шатрах нам живым не бывать.-
Эта Настасья королевична
Узнала про сестрицу свою родную,
Увезли у ней сестрицу на святую Русь,
Не влюби у них брали богатыри;
Она ехала в погоню по чисту полю,
А скакала на кони богатырскоём
Да по славну роздолью чисту полю;
По целой версты конь поскакивал,
По колен он в земелюшку угрязывал,
Он с земелюшки ножки выхватывал,
По сенной купны он земелики вывертывал,
За три выстрелы камешки откидывал.
Не путём она едет, не дороженкой,
Она ехала роздольицем чистым полем,
Проехала она да сестру родную,
А проехала она и мимо Киев-град.
Тихия Дунаюшко Иванович,
Садился Дунай на добрых коней,
А садил ён Опраксу королевичну
А Василью Казнмирову да и на добра коня,
А садил-то ю к головы хребтом,
А Васильюшко-то садился к головы лицём.
Тихия Дунаюшко Иванович
А послал с нима паробка любимаго,
Он того Василия заморскаго,
Отвести ю князю на широкой двор,
Отвести в полаты белокаменны,
А подать-то ю князю во белы ручки.
А сам тихия Дунаюшко Иванович,
Он поехал во роздолье чисто поле
Посмотреть на поляницу удалую,
А и на этую Настасью королевичну.
Молодой Васильюшко Казимиров,
Со своим со паробком любимыим,
Они ехали роздольицем чистым полем
На добрых конях на богатырскиих,
Ускоряли-то оны скоро-наскори,
Приехали-то они в стольней Киев-град
А ко славному ко князю на широкой двор,
А скорешенько спустились со добрых коней,
Опустили-то Опраксию королевичну
Со добра коня с богатырскаго.
А повел-то ю Васильюшко Казимиров
Во эту полату белокаменную
Ко тому ко князю ко Владымиру,
Подал он ю во белы ручки.
Тихия Дунаюшко Иванович
Ехал он роздольицем чистым полем,
Ен наехал поляницю во чистом поли,
Становил ён поляницю супротив себя,
Говорил ён поляници таковы слова:
— Ай же Настасья королевична!
Я достал твою сестрицу родимую,
А достал замуж за князя Владимира.
Ты идешь ли замуж за Дунаюшка,
За того за Дунаюшка Ивановича? -
Говорила Настасья королевична:
– Тихия Дунаюшко Иванович,
Славныи богатырь святорусьскии!
Если ты мной не ломаешься,
Я иду это замуж за Дунаюшка,
За тобя, Дунаюшка Ивановича.-
Оны сели на добрых коней, поехали.
Приехали они в стольнё Киев-град,
А приехали ко матушке к божьей церквы;
А Владымир-князь стольне-киевской
Повенчался ён во матушке в божьей церквы
А со тою со Опраксой королевичной,
А и выходит ён со божьей церквы;
Тихия Дунаюшко в церкву пошол
Повенчатися с сестрицей со другою,
А со тою с Настасьей королевичной.
Во божьей церквы повенчалися,
Принимали-то оны золоты венцы,
Они заповедь великую покладали:
А что жить-то им быть, век коротати.
Выходил-то Дунай со божьей церквы,
Приходил ён ко князю ко Владымиру,
Сделали оны тут почестен пир,
А и на всех-то князей, на всех бояров,
На всех русскиих могучиих богатырей,
На всех славныих поляниц на удалыих.
Все на пиру наедалися,
Все на пиру напивалися,
Все на пиру поросхвасталися,
Хвастает богатой золотой казной,
Золотой казной он безчетною,
Щеголь хвастает одежей дрогоценною,
Сильной хвастает-то силушкой великою,
Иной хвастает богатырь добрым конем;
Тихия Дунаюшко Иванович,
Он выходит-то з-за столика дубоваго,
Из-за тых скамеек окольниих,
От своей семеюшки любимоёй,
От молодой от Настасьи королевичной,
Стал Дунаюшко по горенке похаживати,
Пословечно Дунай выговаривати:
— Нет мене лучше молодця во всем Киеве!
А и никто не смел ехать посвататься
Да и за славного за князя Владымира
На Опраксии королевичной,—
Сам я женился и людей женил,
Сам я боец и удалой молодец,
А горазд-то стрелять я из луку из тугого! –
Говорила Настасья королевична:
— Свет ты здержавушка любимая,
Тихия Дунаюшко Иванович!
А нечем-то ведь я да не хуже тобя:
Сила моя есть побольше твоей,
А ухваточка моя удалее тобя.-
А Дунаюшку то дело не слюбилося,
А молода жена перехвастала.
Говорил Дунай таковы слова:
— Ай же Настасья королевична!
А вставай-ко ты на резвы ножки,
Поедем мы с тобой во чисто поле,
Востроты мы у друг друга отведаем.-
Вышел Дунай во чисто поле,
Положил ён колечко серебряно
На свою на буйну головушку,
А и наставил ён свой вострой нож,
Говорил ён Настасьи королевичной:
— Ай же Настасья королевична!
Отойди-тко от меня да за пятьсот шагов,
Пропусти-тко эту стрелочку каленую
По тому острею по ножевому,
Чтобы стрелочка катилась на две стороны,
На две стороны катилась весом равная
И угодила бы в колечко серебряное.-
Этая Настасья королевична
Она брала свой тугой лук разрывчатой,
Налагала она стрелочку каленую,
Натягала она тетивочку шелковенку
А спущала в эту стрелочку каленую;
Пропустила эту стрелочку каленую
По тому острею по ножевому,
Прокатилась эта стрелочка каленая
По тому острею на две стороны весом ровно,
Угодила во колечко серебряно.
Три раза она, Настасьюшка, прострелила
Из того из лука из розрывчата
По тому острёю по ножевому,
Пропустила эту стрелочку каленую
Да и во то ли во колечко во серебряно.
Говорил-то ей Дунай да таковы слова:
— Становись-ко ты, Настасья, супротив меня.-
Он покладал ей колечико серебряно
Да на нёй на буйную головушку,
Ён наставил свою нож булатнюю,
И то отшел он от Настасьюшки пятьсот шагов.
То Настасья королевична молилася,
А и молилася она да и горько плакала:
— Ай же тихия Дунаюшко Иванович,
Ты меня прости во женской глупости.
А и по поясу вкопай меня в сыру землю,
А 'ще бей-ко ты меня да и по нагу телу,
А прости меня во глупости во женскою,
Не стреляй-ко ты из луку из розрывчата,
Не спущай-ко стрелочки каленыя
По тому ты по острёю по ножовому
Да и во то колечко во серебряно.
А и теперь-то ты, Дунаюшко, хмельнёшенек,
А и теперь, Дунаюшко, пьянешенек,
А убьешь меня ту, молоду жену,
А и ты сделать две головки безповинныих.
У меня с тобой во чреве есть чадо посеяно,
По коленкам у него есть ножки во серебри,
По локоточкам его ручки в красном золоти,
А назади у него пекет светел месяц,
От ясных очей как будто луч пекет.-
Ничего тому Дунай да не пытаючись,
Как брал тугой лук да свой розрывчатой,
Наложил-то стрелочку каленую,
Ён спустил тетивочку шелковую.
Пролетела эта стрелочка каленая
Ай Настасье королевичной да во белы груди,
А и тут Настасьюшки славу поют.
Пришел тихия Дунаюшко Иванович,
Подошел он к ней да порасплакался,
А он брал свою да саблю вострую,
Роспластал он ей да чрево женское,
Посмотрел-то, как у них чадо засеяно:
По коленочкам-то ножки в серебри,
По локоточкам-то ручки в красном золоти,
По косицам у него как звезды частыя,
Назаду-то него да как светел месяц,
От очей-тых от него как быдто луч пекет.
Да тут тихия Дунаюшко росплакался,
И говорил Дунай да таковы слова:
— Ай по тых пор видно, что Дунаюшко женат бывал! -
Становил-то он свою да саблю вострую,
Говорил Дунай да таковы слова:
— Наперед-то протекла река Настасьина,
А другая протеки река Дунаева! -
Становил свою он саблю вострую,
Да он пал на саблю ту на вострую,
Отрубил свою буйну головушку.
Тут Дунаюшку с Настасьюшкой славу поют,
Им славу поют да веки по веку.
***
Тема «добывания невесты» – одна из самых распространенных в фольклоре всех стран и народов и столь же традиционная, как «змееборчество». В основе одной из популярнейших былин о Дунае Ивановиче (известно более ста ее записей) – история женитьбы князя Владимира и самого Дуная.
Добывание невесты князю Владимиру имеет неоспоримую историчекую параллель. В Лаврентьевской летописи сохранился красочный рассказ о том, как Добрыня,
Это происходило в 980 году, а в 988 году – точно так же сначала получив отказ – Владимир с боем добыл себе греческую царевну Анну. Эта тема не потеряла своего значения и в дальнейшем, поскольку «добывание» родовитых невест входило в число забот государственных.
Такова историческая основа добывания невесты князю Владимиру былинными богатырями Дунаем Ивановичем и Добрыней Никитичем (в данном варианте – Василием Касимировичем). Но в былине два подобных сюжета, вполне самостоятельных, непересекающихся. Это дало основание исследователям предположить, что некогда они существовали раздельно и отразили «добывание невесты» двух совершенно разных эпох – докиевской и киевской. Причем сюжет с женитьбой Дуная на полянице – гораздо древнее и архаичнее сюжета с женитьбой Владимира. Вполне возможно, что это вообще один из самых древних сюжетов русского эпоса, отразивший «добывание невесты» еще в первые века нашей эры, в скифо-сарматском мире.
Былина «Дунай», записанная А. Ф. Гильфердингом в Кижах 8 июля 1871 года от Т.Г. Рябинина, публикуется по изданию:
Гильфердинг А.Ф. Онежские былины. 3-е изд., т. 2, № 81.