Ли Юй
Восемь знаков судьбы

В стихах говорится:

В этом стихотворении, как мы видим, речь идет о Судьбе. Действительно, в нашей жизни знатность и сирость человека, его расцвет и увядание, равно как и пределы его долголетия – все это в конечном счете зависит от Восьми циклических знаков,[2] которые пишет своей собственной кистью Почтенный Старец – Владыка Небес[3] – задолго до того, как тот или иной человек появился на свет. Восемь Знаков не только нельзя изменить или даже переставить местами, но к ним невозможно добавить и лишнюю точку или, наоборот, убрать из них тонкую черточку. Вот почему и появилось выражение: «Жизнь и Смерть зависит от Судьбы, а богатство и слава – от Неба!»

В свое время жил некий старец, весьма сведущий в законах Судьбы. У него был сын, однако внуков он не имел. И вот сноха, то бишь жена его сына, наконец-то понесла. Когда пришла пора «поднести таз», то есть наступило время рожать, старец решил погадать. С Книгою Судеб[4] в руке он уселся возле дверей спальной комнаты, где в это время лежала роженица, и стал терпеливо ждать, когда у женщины начнутся схватки. Повитуха, которая находилась рядом с роженицей, крикнула:

– Кажись, момент наступает!

Свекор раскрыл книгу и сопоставил торжественный час с годом, месяцем и днем, начертанными в книге.

– Это время нехорошее, ибо потревожены злые стихии. Ребенок не выживет! – воскликнул он. – Эй, сноха, сейчас рожать никак нельзя! Прошу помучайся еще немного, постарайся родить в следующий час! Тогда дитя обретет в своей жизни счастье и. благополучие, а также и долголетие!

Женщина, услышав приказ свекра, пришла в большое волнение, но постаралась его исполнить. Она тесно сомкнула ноги и, превозмогая боль, стала ждать подходящего момента для родов, головка дитя появилась у выхода из чрева и вдруг этот путь для младенца закрылся. Жизненный дух ребенка тотчас пресекся, и он умер в материнской утробе. Между тем, свекор, помыкавшись возле дверей снохи-роженицы в ожидании счастливого мгновения, когда младенец обретет долголетие, отправился в соседний дом, где также ожидали появление на свет ребенка. И здесь старик предрек роженице несчастливую судьбину для будущего младенца, так как нынче-де потревожены злые силы!

Из рассказанного следует, что Восемь Знаков, по всей видимости, действительно пишутся самим Владыкой Небес и переделывать их ни в коем случае нельзя! Однако в наши дни находятся люди, которые разными способами пытаются их изменить. Очевидно, Восемь Знаков их чем-то сильно стесняют, наверное эти люди находятся в крайне жалком состоянии, которое они пережить никак не желают. И вот однажды им вдруг удалось изменить Знаки Судьбы. И что же? А то, что они будто воспряли к жизни! Вот уж поистине: «Что не предусмотрено Законом, происходит в живых людских деяниях, Таким, несколько странным, изречением я решил немного позабавить читателя, так сказать «обновить его слух и зрение»!

В годы Чэнхуа[5] – Завершенных Преобразований в судебной управе Динчжоуской области провинции Фуц-зянь служил некий Цзян Чэн. Был он всего-навсего мелким служащим, хотя и происходил из именитой семьи. Его предки слыли настоящими богачами, владевшими крупными земельными угодьями. Их дом – что полная чаша. Правда, при родителе Цзяна богатства семьи заметно поубавились, но все же кое-что еще сохранилось. В общем, как в поговорке: «Видом хил и худ, но все ж верблюд!» Цзян Чэну исполнилось всего три года, когда умер его отец. Два старших брата (оба, к слову сказать, заядлые игроки, распутники и кутилы) за неполных десять лет умудрились пустить на ветер все оставшееся от предков состояние. Поэтому когда Цзян Чэн вырос, в доме почти ничего осталось, как говорится, «нет и клочка земли, где можно воткнуть шило». Как-то раз у Цзян Чэна с братьями произошел такой разговор.

– Все состояние семьи, а оно было немалым, попало в ваши руки. Мне, как вы знаете, почти ничего не досталось: ни плошки от батюшки, ни одежки от матушки! Но что исчезло, того уже не вернешь, а потому, если осталась в доме вещь, которую вы продать еще не успели, лучше отдайте мне – на память о родителях. Я буду всегда ощущать «пот с их рук!»

– Если ты думаешь, что мы тебя обставили и опередили, тебе надобно было родиться пораньше… – заметил один из братьев, – все, что можно, мы уже успели спустить, отправить к «цветам на ветру да к луне на снегу[6]». А теперь нам, как говорится, самим приходится «ковырять задницу у покойника!» Одним словом, все наше состояние, увы, испарилось. Впрочем, за нашей семьей сохранилось место в судебном приказе, которое мы когда-то отдавали в наем. Если пожелаешь, можешь взять его себе. Захочешь, служи сам, а не захочешь – отдай его другим. Это – твое дело!

Цзян Чэн задумался. «Люди толкуют, что в ямынях деньги гребут лопатой! – думал он. – Лучше я пойду служить в управу сам. Глядишь, подзаработаю немного, куплю дом, обзаведусь семьей… Хватит испытывать свое терпенье, жить с братьями и их женами. К тому, же люди говорят, что в управе человек, мол, способен проявить свои достоинства. Вот только бы попалось удачное место! Если повезет, то достаточно прочитать про себя тайную молитву или внести небольшое пожертвование (пусть даже сделать это на словах) и тебе наполовину спишутся грехи в будущем, заслуги зачтутся. Разве плохо?!» Цзян отправился в ямынь, чтобы потребовать для себя прежнее место в управе. Понятно, как часто водится в нашей жизни, ему пришлось угостить начальство вином, но в назначенный день он все же занял свое место в присутствии. Цзян стоял в ожидании приказа. Начальник уголовной службы, рассмотрев очередное дело, вытащил бирку с указанием наказания. Согласно написанному в бирке, Цзяну полагалось совершить экзекуцию – бить преступника батогами. Человеку по своей природе доброму и мягкосердечному, Цзяну было трудно свершить столь жестокое действо. Превозмогая отвращение, он поднял бамбуковую палку и ударил. Нанеся удар, он почувствовал, будто казнит самого себя. «А-а-а!» – завыл преступник. Из глотки Цзяна вырвался тот же вопль: «А-а-а!» Он через силу отмерил пять ударов, и из глаз его хлынули слезы. На сердце словно легла тяжелая ноша. Он понимал, что этим дурным поступком он разрушил свои скрытые добродетели.[7] Начальник приказа, заметив столь странное поведение подчиненного, разгневался. Он решил, что Цзян наверно получил взятку, а потому батоги кладет в полсилы, как говорится, по-ученически. Он вытащил новую дщицу. В результате, преступник получил всего пять батогов, а Цзяну достались все десять. С этого дня, когда черед совершать наказание доходил до Цзяна, он более не осмеливался поступать, как прежде, и жертву не щадил, правда, особенно и не усердствовал Словом, «бил он по мясу, не задевая сухожилий, лупил по заднице, не ломая костей!» С этих пор его и прозвали «Сердобольным».

Через некоторое время наступила пора отчитываться по службе. Цзян Чэн, как и все остальные, явился в ямынь, чтобы выкупить «знак на должность».[8] Но так получилось, что он позабыл вовремя сделать какой-то положенный взнос, посчитал, что все образуется само собой и он получит свое жалование. Но оказалось, что опоздавший со взносом не только лишался очередной получки, но и должен был еще подвергнуться наказанию. За свое прегрешение Цзян получил очередную порцию батогов, после чего ему пришлось возместить убытки; В общем, хотя Цзян и прослужил полный год в ямыне, однако денег он заработал чуть-чуть – половину самого скромного жалованья. Мало того, он еще получил добрую порцию палок. Вот тогда Цзян Чэн решил продать свое место в управе, но, увы, мало кто проявил к нему интереса, зная о тех передрягах, которые пришлось пережить Цзяну на своем посту. Претенденты выдвигали Цзяну жесткие требования. Одни говорили, что он должен снизить сумму аренды, другие требовали лишние деньги на расходы. Что делать? Пришлось Цзяну нести тяжелую ношу самому.

Многие сослуживцы над ним подсмеивались, но кто-то пытался дать дельный совет. Насмешники, к примеру, ему говорили:

– Если ты не способен управлять лодкой, не хватайся за бамбуковый шест!.. В нашем ямыне денег – куры не клюют, надобно только уметь ими воспользоваться! Всякий, кто переступил порог управы, должен принять особый настой для прочистки своего нутра, – напрочь вымыть из него совесть! Потом надо сжечь листок жертвенной бумаги – обращение к Всевышнему Небу и распрощаться со всеми законами. Только тогда тебе удастся получить лишнюю плошку риса. Ты же, вместо этого, по любому поводу талдычишь о каких-то приличиях! Это – мол удобно, а это – неудобно! Но все твои «приличия» годятся лишь для отхожего места! Кого-то пронесет, а ты изволь, черпать его дерьмо! Одним словом, если ты собираешься жить по «приличиям» и с «удобствами», тогда занимайся очисткой выгребной ямы, а если не желаешь – выкинь эти слова из головы и живи по-другому!

Цзян Чэн молча выслушивал эти насмешливые речи своих сослуживцев.

Добрые советчики говорили несколько иначе:

– Ясно, что большие деньги к тебе сразу не придут, однако малые ты всегда заработаешь. А потому советуем тебе немного их подкопить, потом выкупить злосчастный знак. Может, наконец, найдешь в своем деле какую-то радость! Если же будешь ждать хорошей должности, ничего при этом не делая, путного ты не дождешься!

На подобные советы Цзян обычно отвечал:

– Все это мне хорошо известно! Но вы же знаете, если кто-то собирается выкупить место в ямыне, он должен прежде заплатить взнос и лишь потом думать о процентах. И вот еще что я хочу сказать: чтобы ловить преступников, надо в сердце своем затаить лютую злобу. Один раз ты можешь его обмануть, и дело у тебя пройдет удачно, но в другой раз твоя хитрость не пройдет и в результате будет загублена человеческая жизнь. И вот тогда тебе не избежать допроса начальства. А там, глядишь, последует ссылка. Но не это главное! Хуже другое – ты разрушаешь свои скрытые достоинства, а это означает твои скорби и раскаяния в будущем. Разве не так?

Некоторые, однако, стояли на своем.

– Ты, как видно, совсем спятил! Служивые ямыня попадают под суд лишь тогда, когда они хватают в десять а то и в двадцать раз больше, чем положено. Но если ты человек умеренный в своих желаниях, ты можешь ограничиться двойной мздой, которая, как известно, выгоду несет самую ничтожную. Так бывает в торговле: половину продал, половину выкинул! Что до преступников, то они с заклятьями против тебя не пойдут, а это значит, что никаких неожиданностей для тебя не случится!

– Может быть все это и так, как вы сказали, господа. Только наш судебный приказ областному ямыню рознь. У нас дешевых «знаков на пост» не купишь! Как ни крути, а придется выложить не меньше десяти лянов, а то и поболе: еще половину десятка. Откуда у меня такие деньги Ведь я нынче сам перебиваюсь с хлеба на воду!

Доброжелатели не отступали:

– Сделай так: собери друзей и попробуй устроить складчину. Половину собранного отдай в ямынь и там тебе выпишут «знак», а остальную часть покроешь из своего жалования. Глядишь, так и расплатишься!

Дельные советы будто пробудили Цзяна ото сна или пьяного дурмана. На следующий день он устроил небольшую выпивку, на которую пригласил своих друзей. Приятели сложились и с этими небольшими деньгами он отправился в ямынь, намереваясь купить «знак». В управе он узнал новость: в следственном приказе только что утвердили бумагу о смерти какого-то человека, который утонул в реке. Виновным в его гибели подозревается некий ученый муж – цзяньшэн[9] по фамилии Линь. По слухам этот самый Линь – первый богач в Динчжоу человек не знающий цены деньгам, сорит ими направо и налево. Не удивительно что на «служебный знак» в этот раз нацелилось немало охотников. «Везет тому, кто приходит первым!» – подумал Цзян Чэн и поспешил в ямынь за бумагой. Ему сразу пришлось выложить целых десять лянов серебром да еще подписать закладную бумагу на половину этой суммы. Однако уже на следующий день его прошение было подписано начальством и ему выдали служебный знак – ордер на арест. Вместе с помощником он отправился исполнять приказ. К несчастью, богач Линь, узнав о том, что против него возбуждено дело, заранее отправил в Чжэцзян письмо, где жил его приятель, служивший в таможенной управе. Самого Линя дома не оказалось, вместо него навстречу Цзяну вышел убеленный сединами старец, его отец, который находясь на покое, получал вспомоществование от местных властей. В отличие от сына-транжиры, родитель отличался крайней скупостью. Выдав Цзяну всего-навсего два ляна. он посоветовал ему возвращаться в управу. Понимая, что ссориться с почтенным старцем ему негоже, Цзян посчитал неприличным требовать дополнительную мзду, поскольку в ордере отсутствовало имя, то вести старика в ямынь он не отважился. Цзян решил обождать несколько дней, пока не появится сын, который возможно окажется более покладистым и щедрым на подарок. Цзян Чэн надеялся, что его ждут от этого судебного дела немалые деньги. Увы, не ведал он, что служащие судебного приказа на редкость хваткие и ушлые особы. Хорошо осведомленные о том, что Линь очень богат, они вцепились в него мертвой хваткой. Коль существует ордер на арест, значит, следует виновного непременно арестовать, а усадьбу Линей взять под залог. Словом, упускать такого случая никак нельзя!

Когда наступил день суда, начальник приказа, заняв место в присутствии, спросил у подчиненных:

– Этого цзяньшэна, я имею в виду Линя, уже доставили в управу или нет?

Цзян Чэн доложил:

– Ваше превосходительство, еще до вашего приказа он подался в Чжэцзян! Прошу вас, господин начальник, отложите следствие до его возвращения. Вы его допросите, когда он вернется домой!

Начальник приказа рассвирепел.

– Как видно, тебе сунули взятку и ты отпустил преступника на волю! Чиновник определил несчастному Цзяну наказание: сорок батогов – тяжелых бамбуковых палок. Цзяну дали новый срок поимки преступника – всего три дня, после чего его ждало новое наказание. Бедняга Цзян поплелся в храм помолиться богам о заступничестве. Сейчас он уже не мечтал ни о каком жирном куше, а думал лишь об одном: как ему поскорее избавиться от бед. Увы, прошло три дня, а Линь так и не появился. Цзяна ожидала новая кара. После очередной порки его зад превратился в кровавое месиво. Новых наказаний выдержать уже не мог.

– Ваша честь! – возопил он, упав перед чиновником на колени. – Горькая моя судьбина! Любое, даже само ничтожное дело, требует от меня невероятных усилий Прошу, ваша честь, пошлите кого-то другого для исполнения вашего приказа. Может, у него судьба счастливей чем моя!..Возможно, этот Линь вернется домой! Кто знает?

Начальник приказа сменил гонца, который должен выполнить его распоряжение.

Интересно, что слова Цзян Чэна, в коих слышались отчаяние и обида в конце концов сбылись и полностью оправдались. Потому понятно будет и его желание снять с себя ответственность за порученное дело.

Итак, начальник сменил исполнителя приказа, а уже на второй день богач Линь вернулся домой. И что же получилось? А то, что новый посланец, который исполнял приказ начальства, без всяких забот и хлопот, не опасаясь за последствия, получил солидный куш. Таким образом, в течение нескольких дней, пока крутилось это судебное дело, Цзян лишился крупных денег. Правда, поначалу ему сунули два ляна низкопробного серебра, но этих денег не хватило бы даже на лекарство, чтобы залечить раны, которые он получил от батогов. К тому же, Цзян Чэн снова оказался в долгу.

С этого дня он отказался от мысли выкупить служебный знак. Не правда ли, забавно, что он оказался в дураках дважды: когда пытался рисковать и тогда, когда осторожничал. Одним словом Цзян остался на бобах и когда надеялся хоть немного подзаработать, и когда этой мысли в голове не имел.

Цзян прослужил в управе больше двадцати лет. За эти годы он мог собственными глазами наблюдать, как служащие ямыня богатели, строя свое благополучие почти из ничего – голыми руками. А он, как был нищим, таким и остался. О таких бедолагах обычно говорят: «Телом гол, а рот пустой». Вот тогда сослуживцы по ямыню и горожане дали ему кличку «Невезучий». Все служащие управы, начиная от письмоводителей до стражей-привратников, встретив Цзяна на дороге, старались дать ему какой-нибудь дельный совет. О его прозвании знали все чины в управе, поэтому начальник следственного приказа запретил ему появляться в судебной зале, не только первого, но и пятнадцатого числа[10] и давал ему самые мелкие поручения, притом лишь в дни обычные.

Скоро в управе появился новый начальник – молодой цзиньши из Янчжоу. Этот чиновник весьма ревниво относился к внешнему виду своих подчиненных. Перед очами чиновника осмеливались появляться лишь те служащие, которые одевались прилично и вид имели опрятный. Если кто-то приходил в управу в одежде грязной и порванной, на него тот час обрушивался поток брани, а нередко он испытывал на себе удары палкой. В связи с этим можно вспомнить хорошую поговорку: «Чуский князь любил до одури у женщин тонкий стан, и все в конце концов от голода скончались!» Примерно так произошло и на сей раз. Из-за особого пристрастия начальника к внешнему виду, все в ямыне от мала до велика старались облачиться в шелка иль атлас. Кое-кто умудрялся прическу украшать цветком жасмина, а другой окуривал рукава халата благовонного свечою – «ароматом успокоения», как она называлась. Такой человек мог удостоиться особой милости начальства. Как мы знаем, Цзян Чэн был гол, как сокол. Возможно ему в душе хотелось стать «чистым гостем», да только у него из этого ничего не получалось. Прошло два месяца после прихода нового начальника, однако тот не дал Цзяну ни одного поручения. Конечно, Цзян Чэн иногда попадался на глаза чиновника, но тот никогда его не звал, лишь порой вдруг крикнет: «Эй ты, раб образованный!»

Словом, жизнь у Цзяна стала совсем никудышной и жалкой.

Как-то раз в ямыне дважды раздался стук деревянных колотушек. Это означало, что все служащие ямыня Должны немедленно явиться я в присутственную залу. Начальник долго не появлялся. Служащие, усевшись на Циновке, чесали языками. Один Цзян Чэн сидел где-то сбоку! за ширмой, поскольку знал, что аудиенция отнюдь не для него. Кто-то ив сидящих в зале промолвил:

– Недавно в наших краях появился гадатель, все его зовут Ворожей с гор Хуаян. По слухам, гадает он отменно: вес, что скажет, то непременно сбудется!

Второй служащий добавил:

– Это точно! Намедни я к нему зашел погадать. Он мне предрек, что моя звезда[11] – Почтовый Конь – назавтра, мол, войдет в созвездие Чертог. Все именно так и получилось! В тот день меня действительно послали в провинцию с дарами!

Вмешался третий:

– Позавчера он мне тоже нагадал: твоя звезда-покровительница коснулась жизненного счастья. И верно, на второй же день мне дали выгодное поручение, словом, «подарили» счастливую бирку!

Все разом вдруг заголосили:

– Завтра же пойдем к нему, попросим погадать и нам!

– У его ворот сейчас не протолкнешься! – заметил тот, кто уже испытал гадание чародея. – Придется ждать полдня, прежде чем попадешь к нему.

Цзян Чэн, внимательно прислушивался к разговорам сослуживцев. «Не иначе, этот ворожей – живое божество! – подумал он. – Надо непременно сходить к нему и погадать. Я прожил едва ли не половину своей жизни горемыкой и не знаю, что меня ждет в будущем. Удастся ли мне в конце концов избавиться от злосчастной судьбы?…Но только ждать его полдня я не могу, ведь все же я человек служивый!» Покуда Цзян ломал голову, что делать, стук колотушек раздался в третий раз. Это означало, что начальник приказа входит в залу.

Объявили дело. Некий старец из Дома Призрения жаловался на сожителей своих, которые-де побили его жену: сейчас она, бедняга, еле дышит. Старик просил у начальства помощи и заступничества. Чиновник поначалу отказался утвердить слезницу, но тут на глаза ему попался Цзян, который стоял в далеком углу залы, где-то внизу лестницы. Вельможа усмехнулся.

– А ну-ка позовите мне «ученого раба»! – приказал он.

Когда Цзян Чэн приблизился к столу, чиновник сказал:

– До сих пор я не давал тебе серьезного задания, нынче все же решил дать важное поручение, поскольку ты, как говорят, «служака просвещенный». Мои приказ таков: повелеваю тебе схватить и доставить в ямынь преступника, кстати, по слухам, такого же «просвещенного», как ты. Произойдет редчайшая встреча двух «грамотных». Такое бывает раз в тысячу лет! – Начальник извлек «приказную бирку» и бросил ее Цзяну. Тот поднял дщицу и тотчас отправился в Дом Призрения, чтобы схватить виновного. Так получилось, что его путь проходил мимо лавки гадателя, на воротах которой Цзян заметил надпись: «Здесь судьбу вещает ворожей с гор Хуаян. Если кто в его словах найдет ошибку, он денег за гаданье не возьмет!»

«Не иначе, это и есть тот живой святой, о ком толковали сослуживцы!» – подумал Цзян. Он отдернул занавеску и заглянул. В лавке гадателя посторонних не оказалось. Цзян решил: «Редкий случай, чтобы чародей, как нынче, был свободен! Надо воспользоваться такой удачей и погадать немедля, чтобы снова сюда не приходить! Ведь если гадание будет неудачным, а здесь окажутся друзья, они меня поднимут на смех!» Он вошел в лавку и, как водится, назвал ворожею меты своей жизни: год, месяц, день и час. Тот разложил перед собой лист гадательной бумага и начертал на нем все Восемь Знаков, а также, названия Пяти Звезд.[12] Он долго и внимательно разглядывал все эти знаки, а потом издав престранный звук, швырнул бумагу на пол.

– Ну и судьба! – воскликнул он. – К чему ее предсказывать – не ведаю и не понимаю!

– Плоха или хороша моя судьба, а распутывать ее придется! – молвил Цзян. – Скажите-ка, любезный, а может, за судьбу дурную платить мне не придется.

– Такие Восемь Знаков! Да у меня язык не повернется чтобы потребовать с вас деньги за ворожбу!

– Отчего же? – удивился Цзян.

– Обычно, если у кого-то несчастливая судьба, стараются определить все движения жизни. Если они плохие, то гадатель желает видеть звезды. Картина вашей судьбы, любезный, исключительно плохая! В самом деле, взгляните-ка сюда. Начиная с года начала вашей жизни и на протяжении ста лет я не вижу ни одного удачного дня над вами не сияет ни одна счастливая звезда… Прошу, не обижайтесь на меня, но вот что я вам скажу: с такими как у вас знаками судьбы, почтенный, вам не то что невозможно молить об имени достойном или о каком-то благе, вам даже подаяния просить нельзя! Едва вас кто увидит у своих ворот, как тут же дверь захлопнет перед вашим носом!

Слова гадателя, понятно, сильно огорчили нашего Цзян Чэна.

На его глазах даже навернулись слезы.

– О, учитель! Ваша речь на редкость откровенна и пряма, все в ней правдиво. Действительно, однажды появившись из чрева матери своей, а мыкал горе вплоть до нынешнего дня. У меня не было и короткого мгновенья, чтобы от радости разгладилось мое тело! И все же я пребывал в пустых надеждах и мечтах глупейших. Я думал, что может быть, когда-нибудь наступит день, когда все мои горести исчезнут и ко мне придет удача. Увы! Как вы сейчас сказали, и впереди ничего хорошего меня не ждет! Скажите, учитель, к чему мне такая жизнь? Уж лучше умереть, причем, чем раньше, быстрей, тем лучше! – В глазах бедняги снова заблестели слезы, которые вдруг хлынули ручьем.

Ворожей пытался было успокоить молодого Цзяна, но у него ничего не получилось. Тогда он посоветовал ему идти домой, но Цзян не уходил. Гадатель не знал, как лучше поступить. Вдруг в его голове мелькнула мысль: он догадался, как отправить гостя за дверь, хотя ему придется прибегнуть к небольшому обману.

– Вот что я вам скажу, любезный. Если вы действительно желаете жить счастливой жизнью, вам следует сменить ваши знаки гороскопа. Только так, возможно, вам улыбнется счастье!

– Учитель, вы никак смеетесь надо мной! – вскричал Цзян Чэн. – Восемь знаком определены уже с рождением человека, как можно их менять?

– Ни малейшей сложности здесь нет! – ответил маг. – Я вполне сумею это сделать!

Он снова разложил перед собой лист гадательной бумаги и вновь изобразил Восемь Знаков, но на сей раз в другом порядке. Словом, все знаки он перемешал, после чего начертал названия Пяти Звезд, однако придал им совсем другие пути движения. В заключение гадатель написал несколько фраз, таящих добрый смысл. Сложив гармошкой лист с гаданьем, он сунул его в рукав Цзян Чэна.

– Если впредь кто-то спросит ваши знаки гороскопа, называйте те, что я вам написал на этом листе бумаги. Теперь вам будет сопутствовать удача в жизни!

Цзян Чэн догадывался, что сказанное гадателем – пустая болтовня. Он был готов снова поплакаться ему, как вдруг на пороге появился гонец из ямыня со срочным поручением – с «огненной таблицей».[13]

– Господин начальник требует тебя немедленно к себе! – доложил гонец.

– Что случилось? – заволновался Цзян.

А случилось вот что. Старик из Дома Призрения, не дождавшись Цзяна, которому, как мы знаем, поручалось арестовать виновного, снова пришел с жалобой к начальству. Начальник приказа тут же послал гонца за Цзяном. «Притащить его немедля! Как смел он нарушить сроки!» Перепуганный Цзян Чэн поспешил в управу. Переступил порог и снова понял: дело плохо. Вельможа метал громы и молнии. Увидев провинившегося, он не долго думая, выхватил бирку с наказаньем. Бить батогами! Бирка полетела на пол вместе с трубкой,[14] в которой до этого лежала. Цзян Чэн пытался объясниться, не тут-то было: экзекуторы мигом потащили беднягу на место избиения. В этот момент из рукава одежды Цзяна выпал лист бумаги, свернутый гармошкой.

– Это еще что такое? – вскричал вельможа. – Подайте мне, я взгляну!

Кто-то из стражников поднял лист и протянул начальника Чиновник развернул бумагу, внимательно ее прочел и в изумлении воскликнул:

– Подведите Цзяна ко мне поближе! – крикнул он служителям, а когда тот приблизился, спросил: «Откуда этот лист с гадательными знаками? Кто начертал гороскоп?

– Это мои знаки, в них начертана моя собачья судьба, – промолвил Цзян.

Начальник вдруг расхохотался.

– А ты и впрямь «просвещенный раб»! Оказывается все восемь твоих знаков совпадают с моими! И год, и месяц…! – Вельможа освободил Цзян Чэна от наказания и встал из-за стола. Придя в свои личные покои, он обратился к супруге со словами:

– Подумать надо, я так верил в свою судьбу! – вельможа усмехнулся. – Но только нынче понял, что верить в нее незачем.

– С чего ты взял? – удивилась жена.

Муж рассказал ей о том, что произошло в ямыне. Его рассказ сопровождался веселым смехом.

– Только что одному из моих служащих я назначил наказание.

Когда бедолагу потащили на место порки, из рукава его одежды выпал лист гадательной бумаги, и что ж ты думаешь, там было написано восемь знаков жизни, причем, точно таких, как у меня. Разве не удивительно? Я – вельможа, а он простой стражник, меж нами разница, что глубокая пропасть. Но и это еще не все. Этот служащий самый большой неудачник из всех, как говорится, «потерянная душа». Подумай, какое меж нами огромное различие! Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что верить в судьбу нет смысла!

– Возможно, что другие цифры жизни у вас все же не совпадают, – заметила супруга. – Однако если он родился в одно с тобою время, значит, в прошлой жизни вы были связаны нитями судьбы, а значит, должны болеть одним недугом, и советую тебе присмотреться к нему повнимательнее.

– Я тоже так подумал! – согласился муж.

На следующий день, заняв место в присутствии, он подозвал к себе Цзян Чэна.

– Скажи, любезный, отчего ты ходишь в таком рубище? – спросил чиновник.

Цзян Чэн, смахнув слезу, поведал начальнику о своих прошлых бедах, чем весьма расчувствовал вельможу. Тот вызвал казначея и приказал тотчас выдать Цзяну из казны десять лянов серебра на платье. Оденься, мол, прилично и жди моих распоряжений. Цзян Чэн, склонившись в благодарственном поклоне, покинул залу. На его душе сегодня было светло и радостно. В ломбардной лавке он купил сразу несколько наборов платья, на голову водрузил нарядную шапку, напоминающую гребень черепицы, потом зашел в баню и хорошенько помылся и только после этого оделся во все новое, забросив старую одежду. Едва он вышел за дверь, как заметил шлифовальщика зеркал, который нес в коробе на коромысле новенькие зеркала. Цзян пошел за ним, стараясь как бы между прочим на себя взглянуть. Да, на нищего он сейчас уже не походил. В голове невольно мелькнула мысль: «Неужели с переменой Восьми Знаков у меня так сильно изменился облик?!» Он дошел до ворот управы и перестук пил порог. Все сослуживцы, едва его заметив, бросились к нему с поздравлениями. Кто-то тут же подобрал ему благозвучное прозвание – «Вельможный Одногодок»! Любопытно, все, кто носил шелка и атлас, сейчас исходили завистью, оглядывая Цзяна, облаченного в новое платье. Кто-то заметил, что его одежда сейчас похожа на дворцовое облаченье – ну прямо дар владыки. А еще один из служащих сунул Цзяну связку благовонных палочек, чтобы Цзян мог окурить свою одежду ароматным дымом. Другой подарил ему цветок жасмина в волосы. Словом, очень скоро Цзян Чэн превратился в «чистого гостя» ямыня, то бишь в фигуру заметную, и сейчас его уже вряд ли удивили бы даже краски шести Дворцов.[15] С этих пор Цзян постоянно находился при особе господина начальника приказа, который не отпускал его от себя ни на шаг. Он каждый раз давал Цзяну самое выгодное поручение, а если случалось какое-то сомнительное дело, обращался к нему за советом. Так, Цзян Чэн стал доверенным лицом вельможи – его ушами и глазами. Надо сказать, что Цзян никогда не прибегал к обману и не совершал особых деяний. Обо всех делах казенных, если он случайно что-то узнавал, он не медля докладывал начальству и, как говорится, «выкладывал все до самого конца». Словом, он всячески помогал начальнику приказа достойно исполнять свой долг.

Есть одно мудрое древнее изречение: «Долго прослужил – богатство скопил. » Именно так получилось и у нашего Цзян Чэна. Только прослужил он в ямыне не более трех лет, но за этот срок он накопил много тысяч монет. К слову заметим, что за это же время он не содеял ничего дурного, не урвал ни единой монеты, из-за которой он мог бы покраснеть. В свое время Цзян нашел себе жену, которая родила ему сына. Он купил хороший дом, но жил скромно, без особых излишеств.

Однажды Цзян Чэн вспомнил о гадателе. «Если бы не ворожей, вряд ли я бы жил так, как сейчас, – подумал он. – Надо его отблагодарить. Недаром говорят: «О корнях забывать никак нельзя!» Он накупил подарков и отправился к гадателю с визитом, дабы выразить ему свою признательность. Ворожей с Гор Хуаян долго соображал, кто же этот гость. «Уж не родственник ли? – подумал он и на всякий случай спросил, как его зовут.

– Цзян Чэн – мое недостойное имя. Я служу стражником в следственном приказе, – объяснил Цзян. – В свое время я приходил к вам, учитель, погадать, поскольку в те годы жизнь у меня была поистине беспросветная. Вы тогда мне объяснили: это оттого, что у меня несчастливая судьбина и предложили изменить мой гороскоп. Получилось так, что едва я сменил свои Восемь Знаков, жизнь моя сразу же наладилась. Могу похвастаться, что я даже стал небольшим хозяином и все это благодаря вам, учитель. Нынче я пришел, чтобы вас отблагодарить, потому как забыть о вашей доброте не могу и не смею!

Гадатель надолго задумался. Наконец, он вспомнил день, когда к нему приходил Цзян Чэн.

– А вы знаете, милейший, ведь я все это придумал, чтобы только вас утешить! Вы были так удручены, что я не мог видеть ваших страданий…Если же говорить начистоту, то никакой гороскоп человека изменить не сможет.

– Я и сам в тот раз об этом подумал, решил, что вы просто пошутили, но потом все произошло именно так, как вы мне сказали. – Он рассказал ворожею, что с ним произошло: начальник приказа однажды увидел гадательную бумагу со знаками судьбы и тут же сменил гнев на милость. После этого случая Цзян Чэну улыбнулось счастье, все его беды разом исчезли.

– В нашей жизни такого не бывает! – усомнился гадатель. – Возможно ваша судьба действительно счастливая, а я просто ошибся в гадании. Вполне вероятно! Давайте-ка я погадаю вам сызнова. Согласны?

Цзян назвал ему первый гороскоп и ворожей стал внимательно его изучать.

– Нет, все точно! – проговорил он. – С такими знаками, как у вас, не то что не разбогатеешь, с ними по миру пойдешь… А теперь извольте назвать новые знаки!

Цзян Чэн всегда держал при себе гадательный лист, боясь его потерять. Он считал его вроде как бы своим «изначальным капиталом» и основой своего будущего процветания. Он пошарил в суме и извлек из нее бумагу.

– Все верно! – гадатель рассмеялся. – Эти восемь знаков действительно должны были принести вам удачу! С такой судьбою, какая начертана здесь, вы не просто разбогатеете, но и сделаетесь чиновником!

– Снова шутите, учитель! – воскликнул Цзян. – О каком чиновничестве может идти речь, если я обманом добился всего того, что сейчас имею?! Я ведь обманул Небо и одурачил людей! Если Владыка Небес – Тянь-гун – прознает о моей проделке, он отнимет у меня все, что у меня есть. Этого я больше всего боюсь!

– Если гадание сбылось один раз, значит оно сбудется впредь, – промолвил ворожей. – Я напишу вам еще несколько знаков и вы сами проверите: сбудется ли мое предсказание или нет.

Он поднял кисть и начертал на листе бумаги фразу. Цзян Чэн не замедлил спрятать лист в рукав. Они простились.

Примерно через месяц с небольшим начальник следственного приказа, исполняя волю государя, отправился в столицу, поскольку кончился срок его пребывания на посту начальника приказа. Перед отъездом он вызвал к себе Цзян Чэна.

– Все это время ты был весьма исполнительным служакой и строго исполнял закон. Мне жалко тебя потерять, а потому я решил взять тебя с собой в столицу. Ты согласен ехать?

– Премного благодарен за милость, ваше превосходительство! – обрадовался Цзян. – С большой охотой и радостью поеду с вами и буду верно вам служить. Я хочу отблагодарить вас, господин, за доброту! Готов, как говорится, в лепешку расшибиться ради вас!

Вельможа выдал ему деньги на житье. Вскоре Цзян вместе со своим начальником оказался в столице. После положенного отбора вельможу определили в Ведомство чиновных служб. Цзян Чэн стал помогать ему в проверках и расследованиях, которые надобно было проводить не только в стольном граде, но и в провинции. Цзян с усердием помогал чиновнику как можно лучше исполнять свой долг и пресекать злодеяния в управах. Верой и правдой он служил своему господину несколько лет, не требуя для себя никаких особых вознаграждений.

Надо заметить, что во времена, о коих идет речь, при дворе творились всякие безобразия и злодеяния. Перед многими людьми открывались разные окольные пути и дорожки, коими некоторые не замедлили воспользоваться. Вельможе удалось выхлопотать для Цзяна звание чиновника и определить его в хороший уезд на место главного письмоводителя – чжубу. Цзян прослужил на этом посту целых три года, после чего получил повышение. На новом посту он прослужил целых два срока, а потом вернулся домой. Нынче в кошеле у Цзяна хранились многие тысячи монет. В общем, получилось все так, как когда-то предсказал ворожей. Поистине: «Что не предусмотрено Законом, случается в живых деяниях людских». Разве это не удивительно?!

Вот так я позабавил вас, любезные, как говорится, «обновил очи и уши!»

Рассказчик, по твоему получается, что любой человек может произвольно поменять все свои Восемь Знаков! Выходит, что слова древних мудрецов – пустой звук? А ведь они ясно говорили: «Жизнь и смерть человека зависит от Судьбы, богатство и слава – от Неба»!

Любезный читатель, теперь ты знаешь, что судьба Цзян Чэна поначалу была на редкость несчастливой, но потом Небо проявило к нему свое расположение, поскольку Цзян сотворил немало добрых дел на чиновной ниве. И вот тогда Небо послало своих духов – гонцов небес, которые посоветовали ворожею с Гор Хуаян изменить все восемь Знаков, то есть привести их в соответствие с путем его жизни. На сей счет есть мудрые слова философа Мэн-цзы,[16] который когда-то сказал: «Совершенствуй себя, дабы устроить свою судьбу!» Поэтому можно вполне сказать, что Восемь Знаков изменил вовсе не человек, их изменило само Небо. И еще: если бы Цзян не делал добрых дел, вряд ли смог бы он растрогать небеса. А из всего этого следует, что Восемь Знаков изменило не только Небо, их изменил и сам человек!